Энергия

«Богатство страны не обязательно строится на собственных природных ресурсах, оно достижимо даже при их полном отсутствии. Самым главным ресурсом является человек. Государству лишь нужно создать основу для расцвета таланта людей»
                                  Маргарет Тэтчер.

Солнечные насыщенные джунгли и тундра с вечной мерзлотой: два контрастных примера, подчеркивающие значение жизненных условий. В первом случае — обилие красок и разнообразия, во втором — вотчина смерти, ледяная пустыня. Впрочем, люди приспосабливаются выживать даже там, где извне поступает крайне мало энергии для полноценной жизнедеятельности. Более того, социальный климат некоторых стран ориентирован совсем не на личностный рост и развитие, а, наоборот, на выкачивание жизненных сил любыми способами (в том числе, обманными, мошенническими, откровенно преступными). Россия, Украина, Белоруссия и другие государства, подконтрольные неофеодальному паханату (не далеко ушедшие от Ирана и Северной Кореи по степени уважения свободной воли), напоминают унылые плантации, где граждан целенаправленно превращают в безропотные растения, основное предназначение которых — обеспечивать роскошный комфорт для правящей верхушки.

Жизнеспособность неофеодализма как агрессивно паразитирующей системы (см. «Система») зависит от количества свободной гражданской энергии, которая, в свою очередь, определяет способность на организованный консолидированный протест. Чем жестче окружающие условия, тем больше усилий приходится тратить на элементарное выживание, когда людей «зацикливают» на добывание хлеба насущного. Как мху в тундре не до цветения, так и человек, подавленный авторитаризмом, должен прикладывать колоссальные усилия, чтобы реализовать хотя бы часть личностного потенциала. Для неофеодалов политическая и социальная арктика выгоднее комфортного климата, так как, во-первых, у общества почти отсутствует ресурс для свержения эксплуатирующей власти, и во-вторых, большую часть жизненной энергии всех недовольных (явно или потенциально) можно направить на усиление и возвеличивание себя любимых.

Сиятельных упырей мало беспокоит, что обескровленная по их прихоти страна при фактически безграничном потенциале для плодотворного и счастливого развития превращается в мертвящий ледник с «оазисами» пресыщенности, распутства и прочих социальных (морально-нравственных) сорняков. Там, куда сходятся теневые и вроде бы узаконенные финансовые потоки, льется через край роскошь и вседозволенность, там откуда в пользу власть имущих паразитов и барыг высасывается жизненная энергия, прозябают унылые ростки надежды, изгнивающей от тотальной безысходности. Неофедольная экономика выстроена таким образом, что не только предпринимательская, но и любая активность людей, связанная с деньгами, напрямую или косвенно уходит на подпитку преступной системы. Республики бывшего Союза (за исключением прибалтов) выстроили дикую рыночную модель с бутафорскими, мафиозными «демократиями», где, как в эпоху застойной диктатуры КГБ, но в значительно модернизированном виде действует принцип «двоемыслия», двух реальностей.

Законодательная казуистика, призванная укрощать «слишком умных» и по двойному тарифу вытягивать жизнь из «ищущих справедливости», действует — для среднестатистических граждан, суть которых — питательная среда для вышестоящих. Система решал, смотрящих, откатов, теневых прайсов (взяток) и прочих коррупционных схем — это второй и самый главный «закон» (трансформировавшийся из так называемых «понятий»), по которому вольготно живут неофеодалы, их прислужники, и в паутину которого затягиваются бизнесмены, политики, общественные и культурные деятели. Бастионы чиновничьих кабинетов защищают позиции неофеодализма от слишком инициативных и решительных, переправляя их энергию «в правильное русло»; жизненные соки в виде денежных потоков уходят через наместников в государственных учреждениях и ведомствах главарям глобального ОПГ, стремящегося распространить свое доминирующее влияние по всему миру. Если в народных массах повышается протестный градус, неофеодальная система усиливает разобщающее давление (см. «Разобщение») и с возрастающим остервенением выкачивает энергию. Выкачка из людей физических и личностных ресурсов обеспечивает двойной «эффект»: во-первых, в помыслах о хлебе насущном теряется осмысленность и акцентированность недовольства; во-вторых, полученный профит (от тех же растущих тарифов и налогов) можно направить на дальнейшее «затягивание гаек» (создание полицейского государства, подконтрольных СМИ) ради тотальной нейтрализации протестных настроений.

Чтобы в условиях «пустыни» прослыть благодетелем, достаточно отмахнуться от требований электората жменей с гречкой, засевая извилины рабским мироощущением. Сытому обществу, несколько поколений которого живут с преобладанием запросов высшего порядка, не получится навесить на уши дешевую лапшу. Это не означает, что материальное благосостояние способно привить иммунитет от манипуляций общественным сознанием. Но когда вместо постоянной погони за хлебом насущным у человека появляется время для критического осмысления реальности, то почти пропорционально — повышается уровень общественного здравомыслия. Чтобы стоять во главе общества свободных людей, стремящихся расширять свой кругозор и критично относящихся к политическим обещаниям, необходимо прикладывать громадные усилия для соответствия ожиданиям; без кропотливой внутренней работы над самим собой с обогащением новыми знаниями, практическим опытом и духовным совершенствованием не получится быть первым среди равных. Несоизмеримо проще управлять примитивным социумом, состоящим из запуганных и в буквальном смысле голодных индивидуумов: там можно, аки лучезарный кудесник, раздавать избирателям продуктовые пайки (вместе с обещаниями «мегасакральной стабильности»), а в замен забирать у них — будущее. Зачем самому прикладывать колоссальные усилия для личностного роста, когда можно унизить всех окружающих до состояния пугливых пресмыкающихся, оставшись на их фоне «добрым великаном»?

Каждый живой человек — источник энергии, и даже после смерти его похороны идут в копилку системы. Любой, самый ничтожный субъект товарно-денежных отношений так или иначе отдает часть своего жизненного ресурса (времени, усилий) на алтарь бесчувственного и ненасытного божества. Государственный организм, отягощенный неофеодализмом, игнорирует обеспечением «ум, честь и совесть» ради прокорма властолюбивых паразитов. Получается червивая раковая опухоль, которая поглощает собой не только государство-носителя, но и претендует на мировое господство, так как наличие здоровых социумов главари кремлевской ОПГ воспринимают в качестве непосредственной угрозы. По их ущербной логике с рабовладельческим подходом к реальности, страны с полноценно состоявшимися демократическим устройством свою внешнюю политику основывают на скрытой экспансии и «подчинении слабых» — характерный пример, когда собственный умысел проецируется на побудительные мотивы окружающих по той простой причине, что отсутствуют знания и, главное, желания для более широкого смыслового охвата, выходящего за рамки догматичной субъективности. Так злобный кретин не может понять, что он кретин, потому что он — кретин.

В развитых демократиях, где Закон торжествует над индивидуальной трактовкой сомнительных истин, граждане, делясь своей жизненной энергией (деньгами), на основании фактических сведений и положительного опыта понимают, что те же налоги вернутся к ним в виде добротных дорог, справедливой правовой системы и всего того, что составляет конструкцию здорового государственного организма. Такое демократическое государство выполняет свою основную функцию — по сути, объединяет усилия людей и для общего блага занимается реализацией масштабных проектов. Впрочем, управление общественным сознанием позволяет руководителям и ключевым персонам демократических стран корректировать гражданскую активность в необходимом направлении. Но свободная конкуренция между СМИ и наличие у людей внутреннего ресурса для проявления личной инициативы на основе критичного мышления обязывает владельцев газет, журналов, теле-, радиокомпаний не выходить за рамки журналисткой этики, чтобы не попасться на манипуляциях с подтасовками фактов. США, Германия и другие лидеры мировой экономики, теоретически, могут вести неправомерно агрессивную пропаганду в адрес неугодных стран (персон), но во-первых, этому мешает принцип объективности, принятый за аксиому в цивилизованном мире, а во-вторых, Соединенные Штаты и ЕС, желая подчинить своему влиянию, без лишних реверансов прибегнут напрямую — к экономической (см. «Деньги») и культурной экспансии.

В России, Украине — на всех территориях, где уже восторжествовал неофеодализм или пока что — переваривает с утробным урчанием демократию, такой важнейший оценочный критерий, как репутация, повержен информационными манипуляциями. В большую политику приходят люди, для которых репутационные потери имеют значение только в контексте выгодной конвертации. Они постоянно предают доверие, обменивая его на профит для себя, а потом из полученных властных или финансовых «дивидендов», выделают определенную часть на создание необходимых декораций с отреставрированным собственным образом в перекрестье прожекторов. Когда «доверительный ресурс» одного политического проекта иссякает окончательно, без возможности дальнейшей реставрации, на его смену приходит другой «актер», готовый на подлость ради выгоды. Свободные, а главное, честные средства массовой информации отсутствуют в принципе, потому что вся система информационных коммуникаций находится под строгим надзором, оказывающим административное, а также силовое давление на независимую журналистику. Карательные меры могут быть разными: от лишения лицензий и заказных судебных процессов до рейдерских захватов и откровенной уголовщины (избиения, убийства). Цель очевидна — зачистка медийного пространства от малейших намеков на ужасающую реальность: общественное сознание, превращенное в загаженный унитаз (см. «Живущие вместо себя»), должно быть на максимально примитивном уровне, иначе для выкачивания жизненной энергии (доверия) одного только размена репутаций будет недостаточно — потребуется очевидное насилие с высокой вероятностью бунта.

Даже тот малый «энергетический излишек», который остается у людей в бедных странах после забот о хлебе насущном, при целенаправленном использовании представляет угрозу для отдельных власть имущих и всей системы. Чтобы удерживать так называемую общественную стабильность в необходимых рамках, применяют инструменты «социальной санитарии», к которым относятся: вредные привычки, пагубные пристрастия, сексуальные излишества (под соусом «полноценной половой жизни»). В западном обществе «социальная санитария» так же негласно применяется для коррекции «избыточной энергии», но в противовес алкоголизму, наркомании, пропаганде распущенного секса существует множество других, активно поощряемых со стороны государства направлений для приложения жизненных усилий; и у человека — есть выбор: растворять свою личность в наслаждениях или полноценно развиваться в контексте радостного счастливого мировоззрения. В США, ЕС граждане тоже испытывают направленное корректирующее воздействие на свою личность, но там система государственного управления гораздо больше заинтересована в свободомыслящих, энергичных индивидуумах, хотя опять же — не посягающих на интересы местной «элиты», которая, впрочем, не стремится откровенно подавлять и «сосать кровушку». В развитых демократиях разделение на сословия сильно сглажено, а социальные лифты — хорошо функционируют по всем направлениям общественного устройства.

Идеальные условия для развития человеческой личности и государства заключаются в том, чтобы предоставить гражданам возможности для созидательного приложения своей энергии с необходимыми (деликатными) корректировками иррациональных проявлений и злых умыслов. Потенциальная или очевидная угроза для самого субъекта и окружающих людей, связанная с неправильным (опасным, неосторожным) приложением усилий устраняется ради возвращения человека к нормальной социальной активности. Гораздо эффективнее — уберечь от совершения ошибки путем повышения осознанности, образовательного уровня и морально-нравственной чистоплотности, чем потом подвергать принудительному перевоспитанию через наказание. Но неофеодалы, наоборот, заинтересованы в максимальном количестве ошибок со стороны подконтрольных граждан, потому что в этом случае люди становятся еще более зависимы.

Каждый, кому приходилось сталкиваться с российской или украинской судебной (правоохранительной) системой, знает, что оправдательные приговоры возможны только по отношению к представителям «высших сословий», когда как бедняк, укравший у богатого соседа курицу, непременно получит тюремный срок. В тюрьме привилегированные паханы («блатные, воры в законе») при попустительстве и даже при явном содействии начальства создают жесткие условия с продолжением политики по выкачиванию энергии. Родственники и близкие друзья заключенного вынуждены буквально «работать» на тюрьму, постоянно передавая продукты питания, деньги и материальные ценности «на откуп». В СИЗО, исправительной колонии принципиального человека могут «сломать», после чего он до конца жизни остается безропотным, «правильным» растением. Но изворотливых, инициативных и одаренных, а главное, способных по приказу или для собственной выгоды совершить подлость, «прессуют» умеренно: их проверяют на подчинение и подготавливают к переводу на следующую ступень иерархической лестницы неофеодализма (см. «СССР не распался или неофеодальный паханат»). Так работает механизм отрицательного отбора.

Наряду с выделением из общества людей, подходящих на роль ключевых винтиков, неофеодальная система планомерно зачищает социум от личностей с плохо контролируемыми амбициями и поведенческими мотивами (вместо оказания им помощи для самоидентификации и выбора правильного направления). Это не обязательно — «революционеры» в чистом виде, чаще всего жертвами «социальной санитарии» на постсоветском пространстве становятся те, кто просто не может найти себе должное применение и поэтому мается, «бросаясь из стороны в сторону». Сам термин «социальная санитария» означает сглаживание эмоциональных всплесков/провалов, возникающих по причине неудовлетворенности, завышенной/заниженной самооценки, чрезмерных требований по отношению к окружающим. Характерный пример — молодые юноши и девушки, попадающие в сети наркодилеров, по причине слабого самоконтроля, пресыщенности, легкомыслия, желания «экстремально» пробовать жизнь на прочность. Употребление спиртных напитков, табакокурение, в меньшей степени, чем наркомания, но вполне «эффективно» забирает сначала излишки энергии, а затем уже — и тот личностный потенциал, который необходим для полноценной жизнедеятельности. Обилие порнографии, сексуальных соблазнов подталкивает на удовлетворение половых потребностей «по первому позыву», в результате чего у большинства людей не остается той природной, естественной агрессии, которая свойственна живым существам, стремящимся к продолжению рода и к «доминированию на своей территории».

Особенной цинизм неофеодальной «социальной санитарии» заключается в откровенном выжимании жизненных соков из человеческих особей, потерявших волевой стержень и смысловые ориентиры. Вместо помощи людям, оказавшимся в сложных ситуациях, хищническая государственная система не только оставляет их один на один со своими проблемами, но и стремится с выгодой «добить», выжав до последней капли. Энергия, которую граждане отдают государству в виде прямых или косвенных отчислений, не возвращается им, когда они требуют реальной поддержки. Государство, подмятое неофеодалами, функционирует в двух направлениях: на обеспечение роскошной жизни сиятельных персон и на подавление протестных настроений со скрытой, но агрессивной экспансией неофеодализма в соседние страны путем внедрения коррупционных схем, подкупа политиков, журналистов, общественных деятелей. Для народа, обеспечивающего энергией все государственные кровотоки, неофеодальная система оставляет «скупые капли». Как выразился Рева, министр социальной политики Украины, «установленный украинским правительством минимальный уровень заработной платы соответствует потребностям для обеспечения биологической жизнедеятельности». То есть, ставленник кремлевского паханата прямым текстом говорит, что украинцам, гражданам потенциально самой богатой европейской страны не позволят избавиться от забот о хлебе насущном и обрести «излишек» жизненной энергии.

Люди, как улитки на сухом асфальте, растрачиваются по жизни, оставляя после себя тягостный след, приправленный общепринятыми иллюзиями семейного счастья. Стоит близкому человеку тяжело заболеть, счетчик выкачиваемой энергии начинает вращаться с удесятеренной скоростью, и, заходясь в рыданиях у постели умирающего, простой украинец (россиянин, белорус, казах) отчетливо понимает всю безысходность своего положения, но не может осознать причин, загнавших его в глухой угол. Откормленные до бесчувствия философы могут сыпать глубокомысленными мантрами о том, что «человеку в своих бедах нужно винить, прежде всего, себя; не надо искать других виноватых», и родители у могилы своего ребенка могут даже прийти к выводу, что были не достаточно старательны, «из кожи вон» зарабатывая деньги на хорошее питание, а затем — на лечение, но виновные в бедственном положении людей — именно те, кто «отводя подозрения от себя», внедряет в их сознание чувство вины за «собственную никчемность». Ради элитного благополучия и сохранения власти неофеодалы идут на преступные схемы, которые по степени человеконенавистничества сопоставимы с фашистскими концлагерями. Только если в случаях с Бухенвальдом, Дахау, Освенцимом ужас происходящего был более чем очевиден (и не сразу, и не для всех), то превращение граждан в фактически бесправных каторжников неофеодальной системы, отхаркивающих свою жизнь в рудниках безысходности, прикрыт декорациями якобы правового, демократического государства.

Сколько нужно времени, чтобы молодой оптимистично настроенный отец, живущий с красавицей-женой и воспитывающий жизнерадостного ребенка, дошел до состояния: упившегося суррогатным пойлом и умирающего в канаве? Катастрофически мало!!! В некоторых случаях это «расстояние» проходят за десять и даже — за пять лет! А на всем этом ужасном пути человек в усиленном режиме подвергается воздействию «социальной санитарии», которая не просто освобождает территорию от слабой особи, но делает это с максимальной выгодой для дельцов, контролирующих алкогольную, табачную промышленность, а также — наркотрафик. При неофеодализме человеку просто неоткуда ждать помощи; достаточно получить от жизни удар и поплыть в затяжном нокдауне, чтобы превратиться в беззащитную мишень — упасть и больше не встать, потому что, внутренней энергии через несколько лет борьбы с добивающими трудностями будет хватать только на один рывок — к ближайшей «наливайке» с дешевым алкоголем. В сравнительно счастливых США, Японии, европейских странах жертвы «социальной санитарии» как ни странно исчисляются десятками тысяч, но как в солнечных, насыщенных жизнью джунглях поломанное ураганом дерево чуть ли не на следующий день дает новые побеги, так и в странах, где уважается принцип свободы воли и не выкачивается почти подчистую жизненная энергия, отступившемуся, потерявшемуся человеку активно (и не для галочки) предлагается несколько вариантов по возвращению к себе настоящему.

В украинских населенных пунктах на видных местах вешают «картинки» с многообещающим предложением «взаимовыгодного сотрудничества»: там нарисован силуэт беременной женщины с лицом, излучающим оптимизм и воплощенную гармонию. Привлекают внимание хорошо выделенные цифры с обещанием денежного вознаграждения. А что хотят взамен? Да так, «ничего особенного», «всего навсего» — жизненную энергию в чистом виде. Так называемое суррогатное материнство и донорство яйцеклеток с оплатой до двадцати тысяч долларов (в перерасчете на гривны) — в первом случае, и не более восьмисот — во втором. То есть, украинским женщинам детородного возраста, искусственно доведенным до полунищенского состояния предлагают — «выгоднейший вариант»! Стать «свиноматками» для семей богатых европейцев, бесплодных с рождения или «износившихся» за годы сексуального драйва, либо — лечь на операционный стол, после которого можно самой остаться бесплодной, так как у донора без посторонней помощи не получится проследить количество извлекаемых яйцеклеток, что означает риск — оказаться «основательно вычищенной».

Двадцать тысяч и восемьсот долларов — это обещанный максимум, в реальности, скорее всего, существенно меньше. Но большая часть «прибыли», которая может исчисляться сотнями тысяч евро, идет в карман руководителям «взаимовыгодных схем». Соответственно, в стране, где все денежные потоки подконтрольны сиятельным неофеодалам, деньги от выхолащивания украинок качаются в кровожадную пасть системы по тем же каналам, что и доходы от наркотрафика, коррупции, рейдерских захватов. Наверху всех преступных схем и тоталитарного диктата, прикрытого фикцией демократии, находится многоликое мерзкое чудовище, наливающееся кровью своих жертв до багрового апокалиптического цвета. Это монстр — не способный творить и созидать, но — мертвящий вокруг себя все живое и красивое. Это черная дыра злобы, высасывающая жизненное тепло, радость, инициативу и превращающая пространство — в промерзшую пустоту.